Быть в Париже и не увидеть Эйфелеву башню – совершенно невообразимо. Есть такие места, где обязан «отметиться» любой путешественник, даже самый вдумчивый и старательно избегающий стереотипных туристских достопримечательностей. Эйфелева башня относится к их числу безусловно. Она стала настоящим символом Парижа и Франции, опознается мгновенно в любом самом схематическом изображении и нещадно эксплуатируется в рекламе и дизайне.
Трудно себе представить, что совсем недавно – по историческим меркам, конечно, – Париж прекрасно без нее обходился. Башне всего 120 лет, что для города с многовековой историей – пустяк. Мушкетеры, короли, революционеры, императоры, коммунары, импрессионисты, без которых невозможно представить себе историю французской столицы, башню не видели и не могли себе представить. А если бы увидели, то сильно удивились бы и даже наверняка возмутились.
Собственно, удивление с возмущением и было первой реакцией на дерзкий проект.
Началось все с того, что французское правительство решило провести в 1889 г. в Париже Всемирную выставку в честь столетия Великой французской революции. По замыслу выставка эта, «отмечая рождение современной Франции, должна явить собой апофеоз машин и металла, этих двух символов победы нашего разума над обскурантизмом». Сегодня апофеоз машин уже не кажется победой разума, но пафос организаторов понятен.
На конкурсе проектов организации выставочного пространства в 1886 г. победил инженер Гюстав Эйфель, предложивший возвести над центральным входом гигантскую башню. Самым высоким сооружением в мире тогда был вашингтонский обелиск, башня же обещала превзойти его чуть ли не вдвое: 300 метров против 169. К тому же Эйфель брался организовать строительство за свои деньги, рассчитывая в течение 20 лет окупить затраты. Правительство поучаствовало лишь небольшой на фоне всех затрат субсидией.
К тому времени Гюстав Эйфель успел прославиться сооружением технических конструкций, в частности железнодорожных виадуков, среди которых стал особенно известен почти 600-метровый виадук Гараби на юге Франции. Собственно, башня и представляет собой опору виадука, увеличенную до гигантских размеров. Приобретенный опыт и наработанные технические навыки позволили ему предложить экономичную дешевую конструкцию, хотя сегодняшние инженеры утверждают, что из того же металла они могли бы построить три таких же башни.
К числу несомненных технических достоинств сооружения относится его необычайная прочность и устойчивость к ветровым нагрузкам. Даже при самом сильном ветре верхушка башни колеблется с амплитудой не более пятнадцати сантиметров. А когда солнце нагревает одну сторону, то искажение размеров из-за неравномерного расширения металла составляет не более восемнадцати сантиметров. Кроме того, оригинальная конструкция позволила обойтись без подъемных кранов при строительстве, что тоже способствовало его удешевлению. Детали поднимались по рельсам внутри башни, а по окончании строительства по этим же рельсам стали ходить лифты. Кстати, сами детали изготавливались и обрабатывались отдельно, а на месте лишь собирались и скреплялись горячей клепкой.
Строительство началось в январе 1887 г., а марте 1889-го, на месяц раньше запланированного срока, Гюстав Эйфель торжественно поднял на вершине башни французский флаг.
И все это время в прессе кипела возмущенная кампания против строительства башни. Достаточно процитировать петицию, направленную министру торговли, под патронатом которого велось строительство. Текст, конечно, стал хрестоматийным, но не перестал быть показательным.
«Мы, нижеподписавшиеся, писатели, художники, скульпторы, страстные поклонники красоты еще сохранившегося Парижа, протестуем от глубины души и со всем жаром возмущенного сердца, протестуем во имя тайны французского вкуса, во имя искусства Франции и ее истории, над которыми нависла угроза, протестуем против сооружения в самом центре нашей столицы этой бесполезной и чудовищной башни…»
Среди авторов этого пламенного призыва – Гуно, Мопассан, Дюма-сын и еще около полусотни не последних имен в литературе и искусстве. Надо отдать должное адресату: он отнесся к воззванию с юмором и попросил сохранить петицию, чтобы демонстрировать на стенде выставки. «Столь изящная проза, украшенная этими известными во всем мире именами, не может не собрать перед стендом толпу и, вероятно, ее позабавит», – заявил министр.
С этой историей связан еще один известный анекдот. Мопассан, яростный противник Эйфелевой башни, часто обедал в ресторане на ее вершине, поскольку, как он утверждал, это единственное место в Париже, откуда ее не видно.
Внимательный путешественник легко поймет возмущение старой гвардии, поскольку, если честно, индустриальный облик Эйфелевой башни действительно мало гармонирует с классической парижской архитектурой. Старый Париж – это одна история, а башня – все-таки другая.
Тем не менее сама по себе она красива и по-своему изящна. Несколько необычных цифр характеризуют особую легкость ее устройства. Например, несмотря на огромный вес гигантской металлической конструкции, давление ее опор на грунт минимально: такое же давление оказывают ножки стула, на котором сидит взрослый мужчина. А если башню мысленно вписать в параллелепипед соответственно ее размерам, то вес воздуха внутри его будет больше, чем вес металла!
Когда башня открылась для посетителей, ее ждал немедленный и оглушительный успех. Затраты на строительство почти окупились уже за время выставки, и дальнейшая эксплуатация стала весьма прибыльным предприятием. Однако ж, когда срок ее аренды подходил к концу и башню должны были демонтировать, Эйфель позаботился о том, чтобы спасти свое детище. Он доказал полезность башни, устроив на ее вершине метеорологическую лабораторию, а потом и радиостанцию. В конце концов его сооружение оказалось в распоряжении сухопутных войск и стало работать гигантской антенной для дальней радиосвязи.
Теперь Эйфелева башня прежде всего туристская достопримечательность, что не мешает ей служить опорой для нескольких десятков антенн нескольких операторов сотовой связи, многих радиостанций и телеканалов.
