«Я стар, но прожить могу еще долго!» — заявляет сеньор Тодеро — Райкин. И этому сеньору веришь безоговорочно. Хоть ему и сто лет, но он держит в повиновении весь дом, требует, чтобы все его величали хозяином, сам решает, за кого выдать замуж свою внучку Занетту. Вокруг этого замужества плетутся интриги, каждый ведет свою игру, но выигрывает, конечно, Тодеро. Только вот незадача — старика угораздило влюбиться в самый неподходящий момент.
Пьеса Гольдони — о старике, одержимом жаждой власти, не терпящем возражений, а в случае неповиновения норовящем звездануть своей палкой любого, превращена режиссером в трагикомедию. Режиссура Роберта Стуруа поднимает пьесу Гольдони над ее уровнем, но иногда попытка выжать из этого сюжета максимум глубины и мистицизма оказывается комичной.
Персонажи иногда похожи на кукольных фигурок из табакерки: открыли табакерку, они зашевелились, задвигались, вслушиваясь в то, что им подскажет музыка.
Несколько лет назад Райкин сыграл Грегора Замзу, человека, превратившегося в насекомое. Его новый герой еще меньше похож на человека, чем персонаж «Превращения». Он похож на ожившую корягу и злобного гнома одновременно. Произнося гневный монолог, на самой яростной ноте он засыпает. Стоя, храпит. Начинает смеяться, и от напряжения падает навзничь. Иногда не может шагу ступить без палки, иногда шныряет по сцене быстрее своего сына и внучки. То терпеть не может запаха цветов, оглушительно чихает, едва завидев бутоны, то восторженно «затягивается» букетом. Его левая рука живет самостоятельной жизнью: то пытается задушить «хозяина», то ласкает, то бабочкой или птицей садится ему на плечо. Эта противоречивость состояний и действий создает впечатление, что перед нами существо из другого мира, которое по капризу становится то слабым, то сильным, которое, и заснув, держит все под контролем, а бодрствуя, пребывает в каком-то своем измерении.
Бесспорно, это одна из лучших актерских работ нынешнего сезона.
Райкин играет бесноватого. Его игра дает намек и на другие, более опасные виды одержимости: в случае с Тодеро она приняла форму тиранства над своими домашними и дьявольского упрямства, а вообще-то бог знает какой она еще может быть. Иногда тень одержимости ложится и на других героев спектакля: сноха Тодеро Марколина, увидев пузырек с ядом, не может оторвать от него взгляда и шипит, что пора бы отправить на тот свет дедулю. Но его отправить на тот свет невозможно – кажется, он там уже побывал и вернулся невредимым.
Спектакль заканчивается смертью Тодеро, не предусмотренной Гольдони. Эта смерть вполне укладывается во внутреннюю логику спектакля, правда, несколько напоминает «бога из машины» классицистских пьес: ничто не предвещало хорошего конца, а тут вдруг старик влюбился да еще и, на радость домашним, скончался. Однако кажется, что смерть – одно из состояний этого существа и он еще вернется в свой дом.
